Челябинск по Фрейду: психоаналитик — о «лепешках» Юревича и грязных деньгах

 «Пчела» попросила порассуждать об этом директора Челябинского института психоанализа Александра Савченкова.

— Начнем с того, что бессознательно деньги ассоциируются с нечистотами. Отсылки к этому есть в любой культуре, в христианской, например, есть мысль, что деньги — от дьявола. Все потому, что это такой эквивалент обмена на какие-то низменные потребности, этакая второсортная штука, которой можно запачкаться. Поэтому и вызывает такое негодование, когда у людей пытаются выведать об их доходах — зачем кому-то знать, сколько во мне нечистого?

При этом западная, протестантская культура говорит о том, что деньги — это божий дар. У европейцев укоренено в сознании, что деньги — это благо, это возможности, поэтому там о них говорят более открыто и свободно. 

В России же — большое расслоение общества, когда у кого-то много денег, ему завидуют и считают нечистым на руку. Это и наследие советского сознания, если богатый — значит, мелочный, рвач, спекулянт, — в противовес тому, кто честно заработал зарплату на заводе.

Тогда же культивировалась — и эхо этого сохраняется и сейчас — правильная интерпретация пирамиды Маслоу. Как, наверное, все помнят, первая ступень ее — удовлетворение низменных потребностей, верхняя — духовных, между ними все остальное. Советская власть, как и христианство, культивировала в людях стремление к духовному. На Западе считается, что сначала человек удовлетворяет базовые потребности, а потом движется по ступеням дальше. Нет, пирамида работает по-другому. Люди бессознательно с детства сформированы так, что каждый находится на своей ступени этой лестницы. Представьте большую советскую стройку, план перевыполнен, намечаются премии и повышения. Выходит директор. Прораб дядя Вася предвкушает премию, он заранее расписал, на что ее потратит. Молодой рабочий надеется на повышение в должности. Директор говорит: прораба делаем главным инженером, а ты, молодой, вот тебе премия. Оба возмутятся, и это говорит об их уровне на пирамиде. Молодому не надо премии, ему важно признание и карьерный рост, а дядя Вася просто хочет денег.

Александр Савченков

Но и сегодня, если зарплата маленькая, то о ней говорить не стесняются. Можно поныть, чтобы пожалели, порассуждать о духовном богатстве. Для кого-то нищеброд — человек с большой буквы: «Я всю жизнь проработала учителем на нищенскую зарплату, столько учеников воспитала»!

У нового поколения другие ценности, потребительские, им важно иметь доступ к новым возможностям потребления. Предыдущее поколение было самозамкнутым, а молодежи, чтобы чувствовать себя хорошо, требуется нарциссическое расширение — айфон, машина, еще какие-то красивые дорогие вещи. 

Мы сегодня находимся в поколенческом конфликте в плане отношения к материальным ценностям. Кстати, это хорошо заметно на примере популярной дискуссии, кто за кого должен платить в ресторане на свидании. Старшее поколение, которое оперирует традиционными ценностями, решает этот вопрос просто: платит мужчина.

В потребительской масс-культуре унисекса ритуалы девальвируются, схема сбоит, поэтому и возникают недопонимания на свиданиях. Вообще, ритуал ухаживания заложен природой: самцы ярче, крупней, они показывают себя, а самки выбирают. В культуре потребления ритуал деформировался, теперь девушки украшают свое «оперение» — макияж, грудь, губы… Это неправильно, такие браки сталкиваются с проблемами.

Резюмируя, можно сказать, что для одних деньги — инструмент, для других — возможность нарциссического расширения, а для третьих — способ изолироваться от общества, уйти в тень — это те, для кого деньги — грязь, пример таких — Плюшкин в «Мертвых душах».

Мы знаем, что у одних людей держатся деньги в руках, а другие стараются от них избавиться: получил сумму и хочется быстрее потратить — освободиться. Аналогия понятная: когда хочется в туалет, один долго может удерживать, терпеть, а у другого — недержание. Это не просто метафора, речь идет об одной из нарушенных стадий психосексуального развития — анальной фиксации. Клинически это означает, что когда такой ребенок приучался к горшку, родители стыдили его за промашки, и ребенок учился держать все в себе. 

Чтобы дать правильный здоровый посыл ребенку, его нужно правильно приучать к туалету, не стыдить. У годовалого малыша еще не сформировались центры контроля в коре головного мозга, он не понимает запретов, у него условный рефлекс. Не справился такой ребенок раз, другой, получил от мамы агрессивную реакцию — это зафиксировалось в психике, и вот — он неудачник по жизни. 

Был у меня пациент, где анальная фиксация выражалась иначе: человек достаточно состоятельный, владелец бизнеса, но если что-то с его делом случалось, он пока ревизию бизнеса не проведет (а это могло дня два-три занять), в туалет не мог сходить. Есть люди, которых деньги возбуждают больше, чем секс. Они пускаются в циклы зарабатывания денег и некоего символического обнуления — все потратить или продать бизнес. У этого явления корни в запрете на мастурбацию в детстве, они получают удовольствие от роста напряжения и последующей разрядки. Это не плохо, если не беспокоит самого человека. Нарушения оральной фазы развития, когда младенец питается молоком матери, могут выражаться в транжирстве денег, а если оральная фаза сформировалась правильно, человек будет духовным и чувственным.

С этой же точки зрения можно разбирать и культуру городов. В Челябинске люди живут в анальной парадигме, это купеческий город, он удерживает и накапливает. Здесь люди не тратят деньги на культуру, а если и тратят, то это ярмарка тщеславия — шикарные мероприятия, где важен строго фасад, это нарциссическое предъявление себя. Екатеринбург — это оральный город, где анальные тенденции не так выражены. Там со времен Екатерины собирались ссыльные, элита, и культура формировалась за счет того, что они туда привносили. Москва — тоже оральный город, и у нее есть попытки фаллического проявления, стремления к доминированию. Чисто фаллический город — Нью-Йорк, бизнес-столица США, город доминирующий, где здания стремятся ввысь. 

А наш город грязный и будет еще грязнее, я ни разу не видел, чтобы парадигма менялась — она формируется веками. Впрочем, гипотетически это возможно. Все зависит от тех, кто будет Челябинск развивать.

Юревич развивал город в его понимании, но он отыгрывал анальную историю: город уплотнил, все его объекты — низкие и очень большие, как лепешки — «Алмаз», «Родник». У Бориса Видгофа здания фаллические, у Карликанова тоже башня — они люди зрелые и понимающие, утвердились как личности. Но пока развитием города занимаются люди в анальной фиксации, культуры не будет, только тусовки с нарциссической подоплекой с одними и теми же гламурными персонажами. А производства капитала именно в части развития города мы не видим, потому что нет личностей фаллических у нас в городе — только купцы, которые стремятся удерживать и накапливать, расширять свою собственность.

Фото: pixabay.com