«Мы никого не пугали, вызывая ОМОН на «Мечел». У нас не было другого выхода»

«В сентябре шла настоящая война»

- Сергей Фёдорович, вы возглавляете минэкологии с мая 2018 года. Скажите, что удалось сделать за это время?

- Во-первых, мы наладили взаимоотношения с Росприроднадзором. До этого они были натянутые, шло недопонимание: это – региональное, а это – федеральное. Надо понимать, что Росприроднадзор – подразделение Министерства природных ресурсов и экологии РФ, оно отвечает перед правительством за охрану окружающей среды на федеральном уровне, мы -  только за региональные вопросы.

В Челябинской области всеми крупными предприятиями-загрязнителями занимается Росприроднадзор. Но люди знают, что это загрязнители, и претензии предъявляют министерству экологии, не понимая, кто за это отвечает. Поэтому мы должны быть в курсе ситуации на этих предприятиях, для этого необходимо взаимодействие между ведомствами. Сейчас, когда специалисты Росприроднадзора едут фиксировать нарушения у крупных загрязнителей, наши лаборатории их поддерживают.  И если нам надо что-то по региональному надзору, они нас также поддерживают. У них полномочий больше, вот в чём дело.

Во-вторых, начали реформу обращения с ТКО (твердыми коммунальными отходами – Прим. автора). Когда я пришёл в министерство, стало ясно, что действующая система не реализуется. Не было взаимодействия с перевозчиками. Я лично со всеми встретился, мне нужно было понять их отношение к тарифам, понять, что можно сделать, чтобы население не страдало.

Это всё помогло нам в сентябре, когда случился кризис. Перевозчики пошли на контакт, они нам поверили и помогли.

- В чём эта вера заключалась?

- Перевозчики сразу приступили к работе, до поступления финансов, они работали на будущее. Старая команда, которая громко хлопнула дверью, рассчитывала, что никто не станет возить. Но оказалось, что минэкологии контролирует ситуацию.

С этими перевозчиками регоператор и стал впоследствии работать. Сентябрьский кризис помог завести будущего регоператора на рынок. Центр коммунального сервиса выстроил логистику, что помогло с 1 января избежать кризиса. У нас не было проблем, как в других регионах.

В-третьих, отмечу закрытие челябинской свалки. В этом, конечно, заслуга губернатора, без него не сделали бы ничего. Или сделали по решению суда. Задача стояла перенаправить потоки в Полетаево. Регоператор ещё без тарифа зашёл. Мы выстраивали работу, контролировали. Теперь я могу точно сказать, сколько мусора каждый день нужно вывозить из Челябинска – порядка 800 тонн. Если меньше, я уже в колокола бью. Ежедневно с сентября отслеживаю ситуацию. В период кризиса по семь раз в день.

- Прямо как на фронте.

- В прошлом году была настоящая война. Либо мы их, либо они нас. Последнюю информацию передавали губернатору в 12 ночи. Затем – в 7 утра. При этом мы тогда не подняли тариф и провели субсидии на захоронение отходов. Если бы не сделали этого, то жители начали бы платить больше и при этом столкнулись бы с некачественно оказанной услугой по вывозу отходов.

В январе этого года мы избежали судьбы других регионов. В сентябре многие хихикали, показывали на нас пальцем. А мы над их горем не хихикали в январе, хотя они заросли мусором полностью.

Мне звонили коллеги из других регионов. Из Западной Сибири, из Уральского федерального округа обращались.

«Вокруг «Мечела» работало 180 нелегальных загрязнителей»

- Сергей Фёдорович, вернёмся к взаимодействию с Росприроднадзором и предприятиями-загрязнителями. Кто из них что-то реально сделал для уменьшения вредного воздействия на экологию?

- Все. Мы приняли комплексный план, как они будут вкладываться в мероприятия по охране окружающей среды. К примеру, ММК вложит 35 миллиардов рублей до 2024 года, ЧЭМК - порядка десяти миллиардов. Электрометаллурги будут демонтировать старый цех электродов. Новый норвежский цех поставят. Это стоит больших денег. Цинковый завод уже даже и просить не надо – они сами инициативу проявляют. На «Мечеле», конечно, до недавнего времени была самая тяжелая ситуация. Сейчас они прислушиваются к Росприроднадзору и региону.

- Сколько времени потребовалось?

- Около года.

- После визита ОМОНа?

- Никто этим никого не пугал. ОМОН нужен был, чтобы взять пробы. А так - это частная собственность, нас не пустили бы. Поэтому заходили с прокуратурой, с ОМОНом. Расследование уголовных дел по выбросам будет продолжаться. Оно близко к завершению. Но «Мечел» сейчас многое делает. Мы не хотим бить его по рукам. Предприятие социально значимое. Целый район Челябинска работает на «Мечеле». И когда говорят, давайте выносить предприятие за город, я возражаю – ребята, спросите у работников комбината, они этого хотят? Перенести предприятие – самый простой выход из положения. Труднее заставить исполнять требования законодательства и модернизировать производство.  Мы идём по второму пути.

- Хватает ли лабораторных мощностей у вас и ваших коллег, чтобы фиксировать нарушения и ничего не упускать?

- У гидрометцентра в Челябинске восемь постов мониторинга, у нас два пока. Но в этом году будет ещё семь.

- Новые посты - дорогое удовольствие?

- Шесть из них получим бесплатно с помощью регионального Росприроднадзора. Его руководитель Виталий Курятников приложил много усилий для того, чтобы эти посты появились в Челябинске. Министерство природных ресурсов и экологии РФ оценило работу Росприроднадзора и, надеюсь, нашу тоже, не премиями, а предложением забрать посты из Курганской области. И до лета они появятся в Челябинске. Сейчас согласовываем земельные участки. Стационарные посты обязательно установим на северо-востоке Челябинска и Копейском шоссе. А северо-запад мы уже охватили. В итоге у гидрометцентра будет восемь постов, а у нас девять. Кроме того, в нашем распоряжении две мобильные лаборатории. В общей сложности набирается 17 стационарных пунктов наблюдения и 4 мобильных лаборатории. Данные мониторинга в онлайн пока не выставляем. Но после создания полной «группировки» начнём это делать.

- Какие вредные вещества фиксируются чаще всего?

- Состав основных опасных выбросов известен: формальдегид, фенолы, сероводород, оксид азота, бензапирен.

- Как вы взаимодействуете с общественниками, которые также проверяют состояние окружающей среды?

- К сожалению, с их данными мы не можем пойти в суд. Нам нужна фиксация выбросов аккредитованными приборами. Поэтому хотим создать в городе «сигнальную систему». У общественников порядка сотни датчиков. Работаем с ними. Они сообщают, мы проверяем.

- А пользуетесь данными датчиков предприятий?

- Да, они нам нужны для понимания того, что происходит на предприятиях. Но в первую очередь нас волнуют данные с постов на границе жилых зон, где не должно быть никаких превышений.

- Известно, что минэкологии активно борется с нелегальными загрязнителями. Много их у нас?

- Наши ребята подсчитали, что только вокруг «Мечела» работают 180 нелегальных предприятий-загрязнителей. Каждое чуть-чуть загрязняет воздух, а в совокупности это дает 30% от выбросов «Мечела». Прилично, да? Мы начали с этого района. Надо выявить всех «нелегалов», которые работают в городе. Предполагаем, что их несколько тысяч. Работа не прекращается ни на день. Фиксируем, штрафуем, лишаем лицензии. Закрыли несколько десятков предприятий за полгода. Некоторые, конечно, сами закрылись после наших штрафов.

«Красно-серое» будущее раздельного сбора мусора

 - Мусорный кризис позади, но проблемы остаются. Какие изменения планируется внести в территориальную схему обращения с ТКО?  

- Есть решение Госдумы, по которому в «мусорной реформе» объявлен переходный период на три года. За это время мы можем включить в госреестр некоторые свалки. Сейчас у нас восемь официальных полигонов. А во многих регионах их вообще нет. Кроме того, у нас шесть временных свалок. За три года мы должны построить в регионе новые полигоны.

В схему будут внесены новые мусоросортировочные заводы и станции. Недавно в Карабаше появилась хорошая современная станция. Построена вторая линия мусоросортировки в Полетаево, всего там запустят четыре линии. Строятся станции в Снежинске и Сатке. Есть линии в Магнитке и Копейске. Существуют также и частные мусоросортировки.

Челябинская область первой воспользовалась в прошлом году средствами экологического сбора. Получила 113 миллионов рублей на строительство станций. Будем также внедрять раздельный сбор мусора.

- Тема раздельного сбора мусора сейчас очень популярна. А вы сами занимаетесь такой сортировкой?

- Да, и уже давно. У нас во дворе стоят сетчатые контейнеры для твердых отходов.

- Но они есть не везде. Не получится ли, что раздельный сбор мусора останется только на словах?

- Нет, в марте этого года мы планируем купить контейнеры для раздельного сбора мусора почти на 100 миллионов рублей. На региональные деньги. Стоимость одного контейнера – 10 тысяч рублей. Министерство купит эти баки и передаст их муниципалитетам.

Уже известно, что контейнеры будут двух цветов: красного и серого. Один – для сухого мусора, другой – для органики, которую будут увозить на захоронение. Кроме того, будут устанавливаться контейнеры оранжевого цвета для батареек и ртутных ламп.

Что касается 8,5 тысяч уже имеющихся зелёных контейнеров в Челябинске, конечно, мы тоже будем их использовать. Постепенно людей надо приучать к культуре обращения с отходами. В Кыштыме, Копейске и Миассе, кстати, практика раздельного сбора мусора уже есть.

- Там культура обращения с отходами выше?

- Да, экологическое просвещение играет важную роль. В Японии ребёнок ходить ещё толком не может, а выбрасывает бутылку туда, куда надо.

- Нужны же еще мощности для переработки твердых отходов.

- В Челябинске с этим успешно справляется «ВторКом». Самая большая проблема в регионе – цветное стекло. Его вообще никто у нас не перерабатывает.

- А кто будет перерабатывать батарейки?

- В регионе этим занимаются 2-3 предприятия. Но пока такой бизнес убыточен. Оранжевые контейнеры уже закуплены, сейчас передаём их муниципалитетам. Их установкой займется регоператор. В первую очередь они появятся в медицинских учреждениях и аптеках.

- Челябинскую свалку закрыли, но она продолжает оказывать негативное влияние на окружающую среду. Как будет проходить ее рекультивация?

- Рекультивация - проблема сложная, комплексная. Правительство должно определить единственного исполнителя этого проекта.

Проект рекультивации состоит из двух частей: технической и биологической. Техническая - выведение газов и фильтрата из тела свалки. Фильтрат – сам по себе вредная штука. Его будут утилизировать. Процесс займёт около девяти месяцев. После этих процедур тело свалки осядет примерно на пять метров.

- Газ будет использован в полезных целях?

- А зачем, у нас ведь регион с избытком энергии. Была задумка, как в Москве, с помощью полученного газа отапливать и освещать большую теплицу. И пока этот вариант не исключен. В ближайшее время объявим конкурс проектов среди населения по облагораживанию свалки. Нам интересно мнение челябинцев.

После технической части территорию свалки покроем плёнкой. И в 2020 году начнём биологический этап. На плёнку поместим почвенный покров и будем засаживать его деревьями.

- Еще один громкий проект, который волнует челябинцев – строительство Томинского ГОКа. Как минэкологии следит за реализацией этого проекта?

- Сразу хочу сказать, речь идет о федеральном проекте, к которому мы формально никакого отношения не имеем. Но оставаться от него в стороне тоже не можем. Вокруг Томинского ГОКа очень много мифов. Я понимаю, что сильных рисков для населения нет. То, что пострадают Шершни – вообще выдумка.

30 миллионов – на очистку Миасса

- Кстати, как обстоят дела с качеством воды в регионе, прежде всего, в питьевых водоёмах?

- Мы очень много сделали для строительства Долгобродского канала, чтобы можно было поднять уровень воды в главном питьевом источнике Челябинска – Аргазинском водохранилище. В 2020 году канал начнет работать.

Качество воды в Аргазях повысят строительство канала Сак-Элга, благодаря которому мы уменьшим в 20 раз выбросы с Карабашского городского округа, а также ремонт шлюзов на Карасёвом пруду. Сейчас там вода 3 класса, а будет 2-3 классов, как 10 лет назад.

Большой проект реализуем и по Шершням. В прошлом году провели комплексное исследование этого водоема. Получили результаты по илонакоплению – почти 4 метра. Теперь знаем, где и как залегает ил. Знаем, где чистить дно.

- Это потребует больших денег?

- Да, но оно того стоит. Планируем также очистить дно реки Миасс в районе от плотины и до Ленинградского моста. В прошлом году общественники выкосили два острова, собрали пять тонн мусора. Но саму реку вообще никогда не чистили. Никогда! В марте проведём конкурс по 44-му федеральному закону и выделим на эти цели 30 миллионов рублей.

«Мы не пиаримся, а помогаем людям»

- С вашим приходом министерство заявило об открытой политике в отношениях с экоактивистами и прессой. Вы довольны взаимодействием с общественниками?

- Оценку давать рано. Минувшим летом мы провели большой сбор. Пригласили на него абсолютно всех представителей экодвижений. Создали рабочие группы по разным направлениями. Но отработали хорошо только группы «по воздуху» и «мусору». Остальные сдулись. После этого тех, кто приносит реальную пользу, мы включили в Общественный совет. К примеру, Дмитрия Закарлюкина. Он своеобразный, с ним непросто. Но он занимается реальными проектами – «Вещеворот», «Экотакси», «Разделяйка».

Также успешно работает общественная экологическая приёмная. Нам оперативно сообщают о проблемах. Опыт приёмной будут транслировать по всей России. Об этом на днях нам сообщила Москва.

Мы постепенно устанавливаем связь с обществом. Раньше министерство было закрытым. Сюда никто не ходил, даже журналистам было сложно получать информацию. Данные никуда не выходили. Признаюсь, мне трудно менять психологию своих коллег, делать их более открытыми. Они спрашивают, зачем мы пиаримся. А я отвечаю, мы не пиаримся, а даем народу хоть какую-то надежду на то, что будут изменения к лучшему.

И я бы очень хотел, чтобы некоторые экоактивисты также не пиарились, не занимались говорильней, а делали практические шаги. Одно министерство не справится.