Ещё одна жизнь для работы: челябинский врач из династии 60 лет спасала жизни детей и раненых

Надежда Витальевна Овчинникова принадлежит к третьему поколению врачебной династии, ведущей своё начало с 1860-х годов — от её прабабушки Доминики Илларионовны Ермыкиной, которая была придворным лекарем у помещика и травницей. Мама Надежды Нина Никифоровна Авдеева работала в ЧОКБ старшей медсестрой и имела множество наград, в том числе, как ветеран труда. Сама Надежда Витальевна 25 лет трудилась в отделении трансфузиологии и 17 лет его возглавляла, а в операционной проработала 42 года, покинув её только в 72. Она была непосредственным участником самых важных событий в челябинской медицине.

«Если бы мне разрешили ещё столько же пожить, я бы снова пошла анестезиологом работать», — заявляет Надежда Витальевна после продолжительного рассказа о том, как было трудно на первой и последней в Челябинске операции по разделению сиамских близнецов Тани и Ани Коркиных 17 мая 1990 года. И о том, как, в принципе, сложно работать с детьми, ведь от взрослых они сильно отличаются.

«Мы там с тобой не срослись?»

Когда челябинские хирурги во главе со Львом Борисовичем Новокрещеновым решились на операцию по разделению сиамских близнецов, у медиков не было практически ничего, что облегчило бы им эту непростую работу. Никакой контролирующей аппаратуры, ни одного аппарата ИВЛ для младенцев, ни вентиляторов, чтобы прогонять воздух («дышать» приходилось руками, регулярно нажимая на мешочек). К тому же, понять, сколько анестетика подаёт аппарат, было невозможно, они не калибровались, и количество препарата анестезиологи проверяли буквально на нюх.

— Технических трудностей хватало. Но детские хирурги взялись, задачу нам поставили. А у нас, как в армии, приказ издали — мы под козырёк, сказали «служим России» и пошли работать. Хорошо, что я работала с Вячеславом Петровичем Вербовецким. Он тоже был детский анестезиолог, очень хороший. С ним работать было одно счастье. Мы с ним хорошо совмещались: умели друг друга слышать, никогда не ругались, одинаково мыслили и одинаково работали. Конечно, «наелись досыта», но что нужно, сделали, — говорит Надежда Витальевна.

Девочки, сросшиеся в области печени, доставили докторам немало неудобств. Они были повёрнуты лицом друг к другу. Чтобы хирурги могли сделать разрез, младенцев нужно было заинтубировать — ввести трубки в маленькие трахеи, да так, чтобы не попасть в один бронх и не сделать однолёгочный наркоз. При таком положении головок — это нетривиальная задача для двух взрослых анестезиологов, которым пришлось работать буквально рука об руку. Девочкам на тот момент было чуть больше месяца.

— И мы с ним друг к другу притирались, чтоб не мешать. Решили, что будем по очереди ставить трубки. Он только успел релаксанты ввести, как они обе перестали дышать. У них кровообращение общее, так как печень одна. И надо интубировать одномоментно. Мы когда ситуацию поняли, он стал лихорадочно интубировать, я — вентилировать. А голову то не повернёшь. А потом, когда мы трубки вставили, то мы вдвоем должны «дышать». А «дышали» мы руками. И вот когда мы работу-то закончили, я ему говорю: «Слав, посмотри, мы с тобой не срослись?». Мы там друг на дружке сидели, и где у нас руки, где у нас ноги — уже ничего понять не могли, — рассказывает Надежда Витальевна. — Мы только тогда расслабились, когда эту печень разделили, ушили и детей разнесли на разные столы.

Стоит отметить, что операция по разделению сиамских близнецов, проведённая в Челябинске, стала первой успешной в России. До этого в результате попыток разделить сросшихся близнецов погибали либо один, либо оба ребёнка. Таню и Аню Коркиных прооперировали настолько хорошо, что они выросли здоровыми детьми. Вот только поначалу новым положением дел девочки были не совсем довольны.

— Когда мы остались с ними дежурить ночью, они у нас орали, как потерпевшие, пока мы не догадались положить их нос к носу — как они лежали у матери внутриутробно. И они тут же уснули. Видимо, привыкли лежать в таком положении и то, что мы их разделили, им, наверное, вначале не очень понравилось, — рассказывает Надежда Витальевна.

Маленькие пациенты

В ЧОКБ Надежда Витальевна всегда работала на детских операциях. Анестезиология в детской хирургии считается высшим пилотажем. Знакомые шутили: «Ей никого не доверяют, кроме детей». Между тем, это, действительно, самый сложный «контингент» пациентов. Анестезиолог должен всегда оставаться на страже, ведь у детей несовершенная терморегуляция, они легко перегреваются и легко охлаждаются, нужно следить за температурой тела ребёнка, за температурой раствора и его точным количеством. Гипогидратацию дети переносят легче, а от избытка жидкости может развиться отёк мозга. К примеру, на ножках у Тани и Ани врачи написали их имена, чтобы не перепутать, ведь вес у девочек был разный, и исходя из него рассчитывали количество препаратов. И в особенностях физиологии заключаются далеко не все тонкости. К каждому маленькому пациенту нужен особый подход.

— С детьми особенно интересно работать. Вы знаете, дети настолько умные, что мы и не догадываемся, — говорит Надежда Витальевна. — У меня был один ребёнок, которого надо было оперировать, аденоиды удалять. Я пришла его смотреть, а он (ему года четыре) говорит: «А что вы тут работаете? У вас же мало платят. Вот я буду директором завода, как мой дед». Я говорю: «А вот чтобы ты не захлебнулся соплями до того, пока станешь директором завода, я буду за маленькую зарплату сейчас работать. Понял?». Мы с ним ведём беседу, он залез под кровать, и мать его оттуда извлечь не может. Я говорю: «А ты чего под кроватью сидишь?» — «А вот не дамся» — «А ты чего боишься?» — «Больно будет» — «Ну, а я зачем пришла тебя смотреть? Я пришла делать так, чтобы тебе не было больно. Вылазь из-под кровати». И всё, мы пошли с ним под ручку на операцию. Прежде, чем начать наркоз, надо ребёнка успокоить, поговорить с ним. Никогда никого мы силком не тащили. А чаще надо мать успокаивать, потому что дети смотрят на родителей и так же себя ведут.

Ещё Надежда Витальевна советует родителям никогда не пугать детей врачами. Лучше говорить ребёнку, что, когда врач придёт, он поможет, и станет легче.

— У нас были больные, которые приходили с нами прощаться, когда их в армию забирали, — рассказывает доктор. — Не один раз мы их оперировали (есть такие патологии, где после первой операции по нескольку раз надо корректировать). Девочки, которым «заячью губу» или «волчью пасть» исправляли, потом замуж выходили — под окно приедут, рукой машут. Мы их всех знали — мам, детей.

Больница напомнила войну

С детьми было непросто, но Надежда Витальевна признаётся, что никогда не работала там, где легко. И не только в медицине. С 14 лет она трудилась на плантациях сахарной свёклы и на выращивании табака, куда детей, как оказалось позже, допускать нельзя. Со времён жизни в Алтайском крае у Надежды Витальевны есть медаль «За освоение целины». А маленьких пациентов она лечила ещё когда жила с мужем на селе — вела беременных, была акушеркой и неонатологом, занималась патронажем. Потом были операционная в челябинской больнице и 20 лет дежурств по санавиации.

— Я начала летать, когда у вертолётов снаружи была подвешена гондола. То есть, ты внутри, в кабине, а больной у тебя за бортом в этом устройстве. Я вот в этой штуке везла милиционера раненного. Где-то там под Багаряком в него выстрелили, весь плечевой сустав разнесли. Вот я перетрусила, пока его притащила до больницы! Я ж ничего в дороге сделать не могу… Кровотечение остановили, чуть его подкапала — и вперёд и с песней до областной. Но живой, ничего, — говорит Надежда Витальевна. — Потом мы стали летать в вертолётах, где больной внутри. И на самолётах. И выездов было много, потому что не было в районах анестезиологов.

Трудности были и во время известных на всю страну катастроф. Так, когда произошёл взрыв на железной дороге под Ашой, туда из ЧОКБ отправили специалистов, которые вывозили пострадавших в ожоговый центр. Надежда Витальевна в числе немногих осталась «прикрывать тылы» в больнице — кому-то нужно было делать всю работу. Хорошо помнит врач и взрыв в Аргунском ущелье в июле 2000 года. Тогда коллеги тоже отправились на место, чтобы доставить раненых в родной город.

— Нас экстренно вызвали в больницу. Я дежурила, часа в 4 утра на крыльцо вышла, вижу — по тропочке идут наши сотрудники (больничные дома рядом были, кто-то жил недалеко). И идут машины, привозят нам этих раненных ребят. Всех их разобрали, дали каждому врача, и мы там работали с ними (плачет). Как вспомню, так плачу… Мне так это войну напомнило. Я думала: вот это — как на фронте, когда сразу много поступает, и надо их сортировать — кого куда. Кого в нейро-, кого в общую хирургию, кого в травму, — вспоминает Надежда Витальевна.

Когда помогали пострадавшим после Спитакского землетрясения 1988 года в Армении, со склада Челябинской областной больницы (Надежда Витальевна тогда уже заведовала отделением трансфузиологии) забрали всю кровь. И как раз тогда же произошла авария на шахте в Копейске. Оттуда привезли раненных шахтёров, которых тоже нужно было спасать. Многим требовалась кровь.

— Тогда ещё не были запрещены прямые переливания, и я искала сотрудников, у кого такая группа крови, — рассказывает Надежда Витальевна. — Пошла, например, в диагностический центр, спрашиваю, какая у кого группа крови. Мне отвечают — такая-то. Говорю: «Пойдёмте сдавать». Никто не отказывался. Мужчина у нас там был с тяжёлой травмой, жив остался. Наших отправили в Спитак, а мы тут воевали.

Несмотря на все эти трудности, Надежда Витальевна Овчинникова не устаёт признаваться в любви к своей работе. И считает, что медицина — не сфера услуг, а борьба за здоровье пациента, в которой результат зависит от каждого — и от умений врача, и от того, как ведёт себя больной. А хорошие врачи получаются из династий, потому что работа становится для всех главным делом жизни.

Напомним, ранее «Пчела» писала об истории челябинской династии врачей Авдеевых (Ермыкиных) — Овчинниковых — Богдановых. Кроме того, опытные медики рассказали о самых захватывающих случаях из врачебной практики и о том, с чем им приходится сталкиваться во время работы.

Фото: Антон Иванов, Антонина Артемьева, из архива музея ЧОКБ предоставлены пресс-секретарём Натальей Малухиной