«Неприветливый, некрасивый, непродуманный». Почему челябинцы уезжают в Питер

Маша Швец, искусствовед, основатель образовательного проекта Bermoods, 27 лет. Стаж в СПБ 7 лет

Вы читаете журнал об искусстве «Бермуды» (@Bermoods), но вряд ли в курсе, что создала его Маша Швец — девчонка из Челябинска, которая в 2012 году решила, что больше не хочет изучать режиссуру кино и телевидения (тогда еще в ЧГАКИ) и кардинально изменила свою жизнь, выбрав и другую профессию, и другой город для жизни и развития.

— Я уезжала из Челябинска в 20 лет, после третьего курса «кино и телережиссуры», — вспоминает Маша. 

Мои юношеские представления о том, что такое режиссура кино и телевидения не совпали с реальностью. Я раньше думала, что это сплошное творчество без рамок, а оказалось — вовсе нет. Я отчетливо понимала, что мне гораздо интереснее не практическая часть в искусстве, а теоретическая. Когда на третьем курсе у нас началась история искусств, я в этом понимании только укрепилась.

Оказалось, что изучать искусство в Челябинске негде. Был вариант поступить на факультет культурологии, но в дипломе тогда значилось бы не только «культуролог», но и «менеджер по досугу населения». Очевидно, менеджером по досугу становиться Маша не собиралась.

— Где изучать искусство, как не в Петербурге, — смеется наша собеседница. — Там я и искала вузы для поступления. Никакой финансовой подушки не было, я рассматривала только бюджет, и в итоге поступила в Муху — в Академию Штиглица. Легендарное учебное заведение, которое существует с конца XIX века. Это одна из крупнейших художественно-промышленных академий в России. 

Помню, мы договаривались уезжать в Питер вместе с подругой, а в итоге она не поехала. И мне пришлось все траты, которые я планировала на двоих, перерассчитывать. Было тяжело. 

Моя первая комната в Питере была девять «квадратов» с видом на кирпичную стену соседнего дома. Я жила в коммуналке и делила быт с посторонними взрослыми людьми. Вообще Питер, конечно, шокировал поначалу: он оказался точкой сбора странных людей, городских сумасшедших, фриков, внешний вид которых оставляет прохожих равнодушными. А в Челябинске-то, я помню, как все выходили на Кировку, чтобы себя показать и посмотреть на других. И эти гигантские расстояния Питера… его особый климат — о том, что есть зимнее полугодие, а в нем два солнечных дня, я, конечно, до переезда тоже не догадывалась.

Маша признается, что до сих пор не свыклась с «плоскостью» Санкт-Петербурга и с нежностью вспоминает родительскую дачу под Миассом в поселке Тыелга, леса, озера, Уральские горы. И все-таки Маша резюмирует — ни Челябинск, ни область больше не те места, которые влияют на нее.

Сегодня я уже не мыслю Челябинск как место, которое должно на меня влиять. Я приезжаю туда домой, к малочисленным друзьям, и вижу, что этот город уже никому не нужен. Он медленно умирает. 

— Возьмем городскую среду. У нас во дворе — в центре Челябинска между цирком и теплотехом — есть огромное болото. Лужа рядом с домом, которая годами не высыхает. Она до сих пор там. Много лет! Все дворы в принципе довольно грязные. Деревья в городе вырубаются массово и постоянно — хотя Челябинск у меня всегда ассоциировался с зеленым городом. Перед Оперным театром полтора года назад колосились сорняки, а клумбы вообще не были приведены в порядок. Но я считаю, что у Челябинска очень большой потенциал — набережная, одно из самых больных мест в городе, может быть перестроена в прекрасное городское пространство с прогулочными зонами, как в Казани, например. Остановки автобусные, график работы транспорта в Челябинске… к этому тоже много вопросов.

В Питере у «понаехавших» есть байка про две мотивации. Первая — мотивирует тебя сразу после приезда в Северную столицу и заставляет усиленно трудиться. Она звучит так: «Я больше не хочу в Челябинск». Вторая мотивация — для тех, кто уже пожил в Питере какое-то время: «Я не хочу жить в коммуналке».

— Я ездила в Челябинск зимой. И пока я ехала в такси от вокзала до дома, начала сильно кашлять, — приводит Маша еще один аргумент против жизни в городе Че. — На следующий день у меня забило все пазухи: я заболела, но без температуры, а только с насморком, кашлем и аллергией на коже. Выяснилось, что мои родители с этими симптомами живут по полгода, а друзья, живущие в других городах и приезжающие на Южный Урал в гости, тоже схватывают эту «челябинскую болезнь». Вот вам и экология. Ну, и главный для меня лично вопрос — в Челябинске совершенно точно нет культурной среды. Допустим, я туда вернусь. Мне самой ее создавать? Вкладывать все свои силы, все свое время. А людям там это вообще нужно? Кому-то, кроме меня?

На этот вопрос Маша уже ответила себе в контексте Питера и российской действительности. На третьем курсе Мухи девушка прошла через кризис, который неминуем для всех искусствоведов. Маша стала думать, что занимается чем-то ненужным, не созидательным.

— По идее, искусствовед — это проводник между человеком и искусством, но я понимала, что ничего не созидаю, терзалась вопросом «кто я?». Чтобы доказать себе, что я совершенно права, и искусствоведение никому не нужно, я составила анкету и отправила ее десяти своим друзьям — людям, как они сами говорили, сведущим в искусстве. Там были элементарные, как мне казалось, вопросы: «Назовите художников средневековья», «Караваджо — художник эпохи…. (выбрать вариант)», «Какие американские художники вам нравятся». В итоге мне не пришло ни одной правильно заполненной анкеты, но все десять человек на последний вопрос «Интересно ли вам узнавать об искусстве новое», отвечали «да». Тогда эти десять человек разослали анкету еще и своим друзьям, в итоге получилось исследование аудитории в сто человек. И снова — ни одной правильной анкеты, но «да» в конце. По сути, это стало первым и главным толчком для создания образовательного проекта Bermoods — журнала об искусстве, где мы в легкой, не перегруженной терминами и датами форме рассказываем читателям о художниках, направлениях в искусстве, особенностях этих направлений.

Не соврем, если скажем, что Bermoods — это уникальный и самый доступный образовательный проект об искусстве в сегодняшней России. В одном только инстаграме на него подписано почти 30 тысяч человек со всего мира. Команда Маши Швец сегодня проводит свои образовательные онлайн-курсы и лекции по искусству, а сама Маша работает преподавателем и выступает в качестве приглашенного лектора. Вопрос «кто я?» больше не стоит для девушки ребром. Делает ли она что-то таким образом для развития искусства в Челябинске? Вероятно. Развивает ли она увлечение искусством в России в принципе? Безусловно.

Алексей Нимандов, журналист, 27 лет. Стаж в СПБ 2,5 года

Алексей — учитель немецкого и английского языков, выпускник ЧГПК №1, живет в Питере уже почти три года. По его словам, главной причиной для переезда не столько в Питер, сколько ИЗ Челябинска, стало его абсолютное разочарование — прежде всего, в системе образования, где молодым специалистам будто вовсе нет места.

— Полтора года после выпуска из университета я работал учителем немецкого в деревне Коротаново в Чебаркульском районе, — рассказывает Алексей. — Где-то год я снимал квартиру в деревне, тратил на еду и съем жилья половину своей зарплаты, а получал 20-21 тысячу рублей. Вообще квартиру должны были дать, при трудоустройстве обещали, но так и не выделили. Потом мама поделилась со мной машиной, и я стал ездить на уроки каждый день из Челябинска за рулем. Это оказалось тоже не очень выгодно, но я привык к ученикам, к деревне этой и дальше бы там работал, если бы в 2015 году перед стартом нового учебного года не пришла новость, что отменены доплаты. Грубо говоря, мне урезали зарплату еще на четыре тысячи.

Путем нехитрых вычислений Алексей понял, что 16-17 тысяч рублей на жизнь в деревне ему, может быть, и хватит, но он вряд ли этого хочет. Тогда молодой учитель вернулся в Челябинск. После увольнения особого желания работать учителем не было, и Алексей решил, что будет репетиторствовать, но обнаружил, что, по сути, кроме как по специальности, работать в Челябинске больше негде. Рынок труда разнообразием вакансий не отличался, и учитель пошел работать резчиком картона на фабрику «Южуралкондитер». После четырех месяцев такой работы он решил попытать счастья в редакции сайта «Хорошие новости», куда его, учителя-резчика без опыта продаж, взяли менеджером по продажам.

— Там я проработал год — до ноября 2016-го, — вспоминает Алексей. — И весь этот год во мне крепло желание уехать. В какой-то момент это желание набрало критическую массу: меня перестало держать в Челябинске абсолютно все. У меня умерла бабушка, меня бросила девушка, я разочаровался в работе и пребывал в какой-то кошмарной депрессии. Я чувствовал, что если не уеду сейчас, то не уеду вообще. Как бы банально это ни звучало, но я очень хотел уехать и начать все заново. Питер казался мне тогда более приветливым, не таким сумасшедшим по ритму жизни, как Москва. Плюс в Питере был знакомый, который обещал помочь с работой.

Алексей приехал в Питер с 20 тысячами в кармане, снял комнату за 10 тысяч на Ленинском проспекте, очень далеко от центра, где даже до метро нужно было полчаса ехать на автобусе. И с оставшимися десятью тысячами в срочном порядке стал искать работу. 

Сначала устроился официантом в сетевое кафе, но оттуда быстро ушел на позицию официанта в ночной клуб — там платили больше и чаевые были серьёзнее. Год в режиме «работа официантом — репетиторство — дом» Алексей вспоминает с теплом, хотя и признается — было очень сложно начинать все с нуля.

— Я выставлял цену за урок в 60 минут всего 500-600 рублей, — говорит Алексей. — По сути, я демпинговал, чтобы было больше учеников. Обычно цены на занятие немецким и английским начинаются в Петербурге от 700 рублей. Однако, это помогло мне обзавестись базой постоянных учеников, с некоторыми из которых я занимаюсь до сих пор. После Ленинского проспекта я несколько раз переезжал, и сейчас снимаю комнату на Лиговском проспекте, в центре, всего за 14 тысяч рублей. Очень этому рад, если честно.

Алексей музыкант и, как мы уже сказали, учитель. Однако представляется он журналистом. Дело в том, что после всех скитаний молодой человек нашел свое призвание именно в журналистике.

— Пока я работал официантом, я постоянно мониторил вакансии в различных телеграм-каналах, — рассказывает Алексей. — Однажды увидел объявление о том, что изданию «Фонтанка» требуется журналист, и нашару отправил свое резюме. Меня позвали на собеседование и почему-то даже взяли на стажировку, а затем и на работу. Сначала я занимался smm: писал подводки к новостям, делал картинки, но когда влился в коллектив, стал проситься писать тексты и брать интервью. Так как я сам музыкант, мне было проще начинать с интервью именно с музыкантами. Сейчас, получается, я уже полноценно совмещаю свою работу по части smm с настоящей журналистской работой.

Алексей признается, что вообще не скучает по Челябинску («Разве что немного по людям, по друзьям, которые остались там»). В пользу отсутствия тоски по родному городу он приводит несколько аргументов — все они, в общем-то, вполне понятны.

— Вот только что я вернулся из отпуска, который проводил в Челябинске, ездил к маме. И знаете что? Я не был в Челябинске полтора года, а там ничего не изменилось: мусор как лежал на тех же местах, так и лежит, вывески грязные как рекламировали шиномонтаж и трикотаж, так те же самые и висят. В воздухе уныние. Некоторые знакомые делятся: «Ну, вот губернатор у нас сменился, надеемся, будет теперь хорошо». А сами ничего не делают. Хорошо, что я уехал.

Диана Люкшина, тренер по сноуборду и горным лыжам, 31 год. Стаж в СПБ 8 лет

2005 год. Миасс. Диана — спортсменка, красавица, но пока еще не студентка — в замешательстве и растерянности после школы. Девушка буквально выросла на горе, всю жизнь каталась на лыжах и одна из первых в области освоила сноуборд (спасибо родителям-спортсменам), но куда поступать и кем становиться, не знает.

— В этом подвешенном состоянии я провела год, — Диана начинает рассказывать о своем переезде из Миасса издалека, перед Питером она пожила еще в нескольких городах. — В 2006 году все-таки решила поступать в физкультурный вуз на тренера по горным лыжам. Я подала заявление в Российский государственный университет физкультуры и спорта в Москве, поступила на бюджет и переехала в столицу. Параллельно с учебой, конечно, пришлось работать. Я устроилась на очень хорошее место — в русскую горнолыжную школу «Столица» и в режиме «дом — учеба — работа — дом — работа — учеба» смогла продержаться почти два года. На дорогу ежедневно я тратила по пять с лишним часов. Невыносимые пять часов в метро. И однажды поняла, что больше не могу: начались невыносимые головные боли из-за метро и постоянного шума.

Диана вспоминает, как однажды пришла к своему начальнику: «Все, я увольняюсь, у меня голова болит практически ежедневно». Шеф пристально посмотрел на спортсменку и с сожалением вздохнул: «Думаешь, у тебя одной?». Но решение было принято, и Диана сначала перевелась на заочку, а потом и вовсе уехала в Сочи.

— Там, в школе Олимпийского резерва, тренировали спортсменов мои родители, они занимались горными лыжами, а я приехала туда открывать направление сноуборда, — рассказывает девушка. — В Сочи я прожила два года, пока однажды на горе не познакомилась со своим будущим мужем: он тоже работал в Сочи, у него заканчивался двухлетний контракт по строительству олимпийских объектов.

Он приезжал туда отдыхать, мы влюбились, и он сразу сказал, что никаких других городов не будет — мы едем жить в Питер. Он очень серьезно строил планы: снял квартиру, перевез меня, и я, в принципе, не сопротивлялась, потому что он сразу позвал замуж. А для меня вся эта его серьезность и «железность» стали показателем его готовности быть за меня и за нашу семью ответственным. Так в 2011 году я оказалась жительницей Петербурга.

Через год ребята поженились, а еще через год — в 2013-м — у них родился сын Арсений. В прошлом году Диана стала мамой во второй раз — у нее родился Аристарх.

— То есть, понимаете, да, моя история переезда в Питер связана с человеческими ценностями, с желанием быть рядом с любимым человеком, идти за ним. Не думаю, что я выбрала бы Питер сама, хотя я рассматривала его как город для переезда после шумной Москвы.

Диану мы застали в Миассе, она гостила у родителей — в большом семейном доме в поселке Черновское. Старший сын Дианы, по ее словам, влюблен в этот дом. Здесь раздолье, природа и любимые «няньки».

— Я понимаю его, — смеется Диана. — Здесь ему очень круто, но я уже в первый год жизни в Москве поняла, что в Миасс не вернусь. Для меня очень важно, чтобы были перспективы, которых в Миассе — по крайней мере, по горнолыжному направлению — нет. Здесь один крупный горнолыжный центр, и если ты строишь там свою карьеру, но что-то вдруг идет не так, ты не имеешь возможности сменить работу. Тебе придется переезжать, как ни крути. Сейчас, когда у меня растут двое детей, к страху отсутствия перспектив для меня самой прибавился и страх за малышей. Если у ребенка есть задатки, то куда его отдавать в Миассе? В общеобразовательные кружки? Здесь к уровню педагогов и к качеству подготовки у меня вопросы, понимаете? В больших городах дать маленькому человеку больше возможностей гораздо проще.

В Ленинградской области, по словам Дианы, множество горнолыжных комплексов, устроиться на работу реально, но не так интересно, как, например, в Сочи: «В Питере горы маленькие и зарплата меньше».

Муж Дианы — дипломат по образованию, в Петербурге занимается организацией реставрации памятников культурного наследия и входит в союз реставраторов России. Единственный переезд, на который он согласен — в Сестрорецк, район Петербурга. По словам Дианы, там уютно и тихо, как в маленьком городе, чистый воздух, но при этом есть все блага большого Питера. Молодая семья сегодня всерьез рассматривает возможность переезда именно в Сестрорецк — современный маленький европейский город. Как говорит Диана — с возможностями.

— Мне сложно угодить, — смеется Диана. — Но Питер я люблю, ценю город за его красоту, за хороших людей, за уровень жизни.

Мария Елисеева, руководитель smm-направления в digital-агентстве, 30 лет. Стаж в СПБ 5 лет

— Я уезжала из Челябинска сначала в Екатеринбург. В 2012 году. Прежде всего, потому, что мне откровенно не нравится город, в котором я родилась и выросла. Челябинск неприветливый, некрасивый, вонючий, не зеленый, непродуманный, в нем очень трудно найти себя. Туда, в конце концов, не приезжают известные музыканты. Сейчас, точнее, уже более-менее, но раньше-то… Limp Bizkit, вспомните, приехал впервые в Челябинск когда? В 2010?

Свой рассказ о транзите Челябинск — Питер Мария начинает не только с описания минусов Челябинска, но и с перечисления явных плюсов других больших городов — Екатеринбурга, Москвы и Санкт-Петербурга. Девушка признается, что для нее как для абсолютного экстраверта немаловажную часть жизни составляют люди — их должно быть не только численно много, но и качественно.

В 2011 году я впервые приехала в Москву, когда писала диплом, и поняла, что жить в маленьком городе я не могу, мне душно. Я люблю людей, чтобы их было много — талантливых, интересующихся, разных, любопытных, живых, созидающих. И чтобы событий в городе было больше, чем один тошнотный день города. Когда я в Питере впервые увидела Ночь музеев, я прозрела.

— Оказывается, это очень серьезное культурное событие, где много молодой креативной аудитории — молодежи, которая живет искусством и в нем прекрасно разбирается. У себя на родине я притом «белая ворона» — я читаю, что-то знаю, куда-то езжу. А здесь, на Ночи музеев, тысячи человек, для которых жить любопытно — это норма. Норма быть неглупым. После Екб я всерьез рассматривала Москву как город для переезда, но случился именно Питер. Там у меня был фриланс, и ребята, с которыми я сотрудничала, предложили мне переезжать именно в СПБ — мол, какая разница, в какой большой город, а тут, вроде бы, уже и работа есть.

Дальше все было по привычной для «понаехавших» схеме: съемные комнаты, иногда даже хостелы, коммуналки и в итоге квартира. За пять лет в Питере Мария успела обзавестись собственной жилплощадью, и сейчас с удовольствием делится опытом покупки квартиры в Северной столице.

— Сейчас это уже вторая моя «своя» квартира в СПБ, первую мы покупали вместе с мужем несколько лет назад, но семейная жизнь не задалась, пришлось разъезжаться, продавать жилье и делить деньги. Вторую квартиру я покупала уже сама, причем отказавшись от услуг риелтора — это не так страшно, как кажется, а на услугах посредника и вовсе можно неплохо сэкономить. 

Я, например, сэкономила 150 тысяч только потому, что сама внимательно изучила все тонкости покупки жилья в ипотеку. Это довольно просто, если у тебя есть минимальные способности считать и прогнозировать. 

— Ипотека в этом смысле очень удобна, потому что ты берешь квартиру через банк, который выступает гарантом того, что сделка будет чистой. Ты платишь страховой ипотечный взнос и точно знаешь, что все риски берет на себя банк. Ты в деньгах не теряешь.

На вопрос, сколько надо денег, чтобы хорошо жить в Петербурге, Маша смеется: «У меня столько нет».

— Наверное, если бы я зарабатывала 300-400 тысяч в месяц, я бы чувствовала себя прям очень хорошо. При этом я уверена, что «жизнь зашибись» не определяется количеством денег. У меня был период в СПБ, когда я зарабатывала 30 тысяч рублей и снимала жилье, за которое платила больше, чем сейчас плачу за свою ипотеку. Тогда я умудрялась по три раза в год ездить в Челябинск, путешествовать, ходить на тусовки. 

Не носила «баленсиагу», правда, но я ее и сейчас не ношу, хотя возможность уже давно появилась. Так что, чтобы жить кайфово, нужны какие-то деньги, конечно, но не они определяют, кайфуешь ты или нет. 

Я знаю, о чем говорю, потому что тот период «30 тысяч» сменился другим — у меня было две работы, совокупный доход от которых составлял больше 200 тысяч рублей. И я не успевала их тратить. Это была не жизнь в целом, я быстро выгорела и в итоге пришла к простому заключению: надо делать то, что нравится, и не считать выходных и праздников, не ждать пятницу, чтобы в субботу выспаться. Нашла этот баланс.

Маша признается, что сейчас снова думает о переезде, точнее, о том, чтобы жить на два города: Питер и Москва. Она часто бывает в столице и видит перспективы для освоения «непаханых полей» в своем сегменте работы и не исключает возможность, что в конце лета окажется жительницей Москвы. Если так случится, то недвижимость в Питере Мария продавать не станет: «Это ведь моя будущая пенсия, я прекрасно понимаю, что деньги, вложенные в недвижку сейчас, это инвестиция в мое будущее. Будет возможность, я лучше возьму еще одну ипотеку. В Москве».

Фото: соцсети участников проекта