Как создают челябинское кино: режиссёр Роман Прецер о новом проекте

— Почему всё-таки «Киберпалп»?

— Киберпалп — это слово вымышленное, дискуссионное по отношению к Киберпанку. Киберпанк — это про границы человеческого в мире искусственного интеллекта и машин. «Киберпалп» — шуточный термин, он про удовлетворение наших низменных потребностей в эпоху глобальной цифровизации. Нас конкретная потребность интересовала — в поиске виноватого и удовлетворении через это своего гражданского сознания. Получилось такое вот забавное явление, некий новый жанр. В нём не всегда нужны какие-то подключения компьютеров к человеку или наоборот людей к компьютерам, потому что этот процесс уже сейчас идёт вокруг нас. Слово «кибер» — вообще древнегреческое, ничего футуристического в нём нет. Поэтому проект называется сейчас так. Это короткометражный фильм на 13 минут и, на мой взгляд, достаточно ёмкий и удачный.

— Почему вы выбрали объектом изображения влияние технологий на человека?

— Всё просто, я не верю, что люди бывают собой в сетевом пространстве. Работая в медиа и зная это на своём опыте, как радиоведущий, как режиссёр, я не верю даже, что человек бывает собой перед камерой или в радиоэфире. Да и про что ещё снимать? Мы технологизировали себя до такой степени сейчас, что «ТЫ» — это то, чем ты пользуешься.

— О чём ваш фильм, какие идеи в него заложены?

— В основу работы положена история о том, что люди научились предсказывать, кто и когда совершит преступление, как в рассказе «Особое мнение» Филиппа Дика. У него было так, что человек ещё не совершил преступление, а его уже могут обвинить и посадить, или принять какие-то превентивные меры. Меня это не очень интересует. Все мы в равной степени виноваты и невинны, для меня это очевидно. Нам сюжет о параноидальном предвидении нужен для другого. Помните рассказ «Эффект бабочки» Рея Бредбери? Мы с командой, когда сочиняли этот сценарий, подумали, а что, если представить: спрогнозировали, что я совершу убийство в таком-то году, об этом знаю я, мои родители, мои родственники… сам факт того, что тебе это сказали, может изменить будущее. Я не сделаю предсказанное, потому что эффект бабочки.

И получилась забавная ситуация: люди научились предсказывать будущее, начали об этом рассказывать — и ничего не сбывается. И встаёт вопрос, как люди к этому относятся: кто-то решит, что это обман, а кто-то, наоборот, скажет, что эти предсказания как раз и предотвращают убийства. А кому-то захочется сесть на оба стула сразу: и правдивость своих прогнозов доказать и на будущее влиять. Хотя, если будущее предсказано точно, то какое может быть влияние на него? Это же абсурд — влиять на предопределённое. Но человек легко может захотеть и этого. Глупая, эгоистичная получается ситуация. Очень человечная. Вот про это человеческое и снимали, не про фантастику.

— В каком формате будет рассказана история?

— Все 13 минут — это телепередача, только пару раз мы выходим из неё показать смотрящих. Эта телепередача называется «История преступлений будущего», её мы стилизуем под альтернативную реальность примерно 90-х годов. Часть видео — почти анимация, ведь только через анимацию можно показать образы будущего, ничего же ещё не сбылось. Мы сделали своего рода ротоскопическую анимацию: актёры играли, мы их обрисовывали и делали анимационные вставки в стиле судебных скетчей, как на процессах в Соединенных Штатах.

Смысл в том, что они рассказывают о преступлениях, как в «Следствие вели с Леонидом Каневским». Но если там говорят о том, как оно было в прошлом, то в нашей работе рассказывают про будущее, а именно кто, как, когда и кого убьёт и какие последствия его ждут. А вот какое развитие эта передача получает и какой внезапный сюжетный поворот есть, об этом я уже рассказывать не буду.

— Можно ли отнести вашу работу к развлекательному контенту?

— Нет, мы делаем не развлекательное кино, хотя в его основу и положена развлекательность. Мы в неё играем, она должна быть развлекательной, и мы вынуждены делать, монтировать, снимать это так, чтобы люди смотрели и им было увлекательно. То есть, с одной стороны, мы как бы играем на этом же поле и пытаемся развлечь людей сюжетом про убийства, но цели именно развлечь этим у нас нет. С другой стороны, что вообще такое развлечение, наверное, не знаю. Вот меня Тарковский развлекает на некотором уровне, на котором это слово вообще употребимо. И поэтому вот парадокс: да, мы пытаемся развлечь, но мысль, которую мы высказываем, она в каком-то смысле антиразвлекательна. И всё же это не злая короткометражка, она скорее немножко отстранённая и осмысленная.

— То есть ваш фильм ближе к философии?

— К образному развитию мысли. Если ты будешь следить за судьбой людей, ты будешь вынужден следить за судьбой не совсем адекватной телеведущей, такой Елены Летучей на максималках, или за нарисованными персонажами, которые, несмотря на сходство с реальными людьми, — не настоящие люди, мы их «набросали». И если смотреть это кино и пытаться им сопереживать и пытаться в их истории найти какую-то реальную историю, основную, главную, есть опасность посмотреть эти 13 минут зазря. Но если смотреть именно за направлением идеи, мне кажется, можно выйти на интересные мысли. Кроме того, это красивое кино. Оно получилось нетипичным. Точно могу сказать, что такого я не видел.

— А есть ли где-то тизеры и анонсы этого проекта? Или сейчас вы вообще ничего в сети не размещаете, и проект скрыт от посторонних глаз?

— Скрывать от посторонних глаз я сейчас стараюсь многое из того, что делаю. Я работаю по большей части как режиссёр театральный. Причём тоже надо понимать, что я не верю в возможность себя как режиссёра, постоянно зарабатывать на режиссуре и заниматься только этим. Поэтому я стараюсь жить жизнью нескольких людей сразу, я радиоведущий, смею полагать хороший, я пишу для журналов, пабликов, я веду арт-мероприятия, редко, но метко (в каком бы то ни было смысле), я ставлю в театрах. В общем ситуация такая, что нормальный среднестатистический режиссёр, наверное, немного больше занимается пиаром себя, а мне это не очень интересно, потому что я хочу делать только то, что мне нравится. Поэтому я зарабатывать стараюсь где-то в других местах, а режиссура — как бы для души и для идеи.

— К чему вы сейчас стремитесь? Какого результата хотите достигнуть, создавая этот и другие проекты?

— Финальная цель банальная — полнометражный игровой фильм. Почему? Ничего высокопарного вы от меня не услышите. Ничего о том, что это искусство и так далее. Может искусство будет, может шлак, может я вообще хочу русскую версию «Форсажа» снять. Какая разница? Но полнометражный игровой фильм — это то, что покупают платформы. А купленное платформой выходит к зрителю, а вышедшее к зрителю — значит живое, значит тогда имеют смысл тизеры, пиар и прочее. А выкладывать тизеры того, что нельзя посмотреть или того, что только твоим друзьям интересно — бред какой-то. Подчёркивание собственной важности? Зачем это показывать? Если ты снимаешь кино и ты любишь кино, и ты понимаешь, что ты делаешь кино, и понимаешь зачем ты его делаешь — ты по факту режиссёр, даже если каждый 10-й из 10 скажет, что ты снял дерьмо.

— То есть пока обычным горожанам не предвидится увидеть вашу работу?

— Нет, это получится и у обычных горожан, просто мы обычных горожан не будем об этом информировать. Попасть на показы может абсолютно любой человек, просто надо поискать немножко. Я же никому не запрещаю об этом рассказывать, у меня друзья могут об этом написать. Я мечтаю о другом: знаете, такой город, как в «С широко закрытыми глазами» у Кубрика, но со знаком плюс. Чтобы вы, зайдя вечером в какой-то бар, узнали бы о закрытом кинопоказе от какого-нибудь нового знакомого, который узнал о нём так же через своих знакомых. Вы приходите туда, и происходит магия, об этом нет никаких записей, никакой информации, а вы попадаете в место, где всё готово к кинопоказу, и это не квартирник на 10 человек. Я говорю о том, что такие мероприятия должны проходить на больших площадках, с большими киноэкранами, большими залами. Мне кажется, так мы сможем более интересную внутреннюю жизнь города наладить. У нас вот такие показы будут в июле и августе. То есть, если вы каким-то образом найдёте, где всё это происходит, вы сможете посмотреть. Но будьте готовы к тому, что я это делаю ради того, чтобы вы нас полюбили, чтобы вы нам что-то дали, я не знаю, что у вас есть. То есть это для отношений делается, для общения, для коммуникации, для взаимоподдержки.

Слишком много мероприятий, про которые кричат на каждом углу, и туда никто не ходит. За годы жизни в Челябинске я насмотрелся на слишком большое количество шумихи, как не смешно говорить такое в провинциальном городе. Но это так — много шумихи, маловато выхлопа. А потом задумался: а я-то сам какой выхлоп дам? Вот и не афишируем. Но фильм будем показывать, продвигать на фестивалях. И вообще он отличный, мы им гордимся. Просто саморекламы не хочу. Я вообще сомневался, надо ли с вами разговаривать, это даже не скромность, это просто так.

Фото: предоставлены Романом Прецером