«Зелёная энергетика» — это уже не экзотика

Россия может стать лидером

— Дмитрий Павлович, в 2020 году экономика России и европейских стран столкнулась с рядом вызовов: это и коронавирус, и падение цен на нефть. Как вы считаете, что будет происходить далее и как это отразится на развитии энергорынка?

— Прежде всего, ситуация повлияла на энергопотребление, которое заметно снизилось. Также упал ВВП в большинстве стран. В России снижение ВВП может составить до 5%. Это большие потери, которые отражаются на российских компаниях, их выручке. Удалённый режим работы также сказывается на энергопотреблении. Единственное, за что следует «благодарить» пандемию, это то, что мы поняли — можно жить иначе, создавать технически более гибкие рабочие места, работать и из офиса, и из дома. Другой позитивный момент — снижение выбросов, уменьшение загрязнения водоёмов. Но негативных моментов для отрасли больше, ведь спрос на энергоресурсы снижается. Это будет сказываться и в 2021 году. По прогнозам, лишь в 2022 году экономика сможет восстановиться до уровня, на котором была до кризиса.

Не только Евросоюз, но и США присоединятся к новой глобальной повестке — я имею в виду концепцию «зеленой сделки» (green deal), которая лежит в основе стратегии восстановления экономики, о чём уже объявили в Европе. Джо Байден (новый избранный президент Америки) обещал во время предвыборной кампании, что это будет в приоритете и для США. В программу зелёной энергетики Штаты собираются вложить два триллиона долларов. Программа предусматривает декарбонизацию и снижение выбросов. У этой концепции есть и практическая сторона, как у плана Рузвельта — подстегнуть развитие экономики после кризиса.

Для России и других так называемых стран-«климатических отшельников» (Австралия, Китай, другие) могут наступить тяжёлые времена, так как две самые мощные экономики мира двигаются в сторону углеродной нейтральности.

Если мы хотим сохранить партнёрские отношения с Евросоюзом (а это для нас важнейший партнёр), то придётся приспосабливаться. Раньше ссылались на пример США, как своего рода климатических диссидентов, но сейчас и Америка начнет продвигать инициативы в сфере устойчивого развития.

— Как декарбонизация может отразиться на экономике России, которая до сих пор является зависимой от различных углеродоёмких ресурсов? Это угроза или возможность?

— На первый взгляд — угроза, но если постараться, угрозу можно конвертировать в преимущество. Россия имеет все шансы набрать достойные темпы в развитии возобновляемой энергетики. У нас есть уникальные природно-климатические ресурсы, огромные территории и крупнейшая в мире единая энергосистема. По потенциалу ветра — мы безусловный лидер на планете. Кроме того, текущий энергобаланс у нас избыточный — это тоже преимущество, так как может служить резервом для новых ВИЭ мощностей. Существует огромный потенциал в развитии безуглеродных водородных технологий.

Политики говорят, что у России есть АЭС, ГЭС в качестве углеродно-нейтральных источников. Но с точки зрения мировой повестки атомную энергетику не рассматривают как альтернативную энергетику, есть вопросы к её безопасности, технологической и топливной зависимости. К ГЭС вопросов меньше, но существуют проблемы с подтоплением территорий и экологическими аспектами, в особенности в отношении вновь возводимых объектов. С солнечной и ветровой энергетикой таких проблем нет. Но пока доля возобновляемой энергетики ветра и солнца в России составляет всего 1%; для сравнения, в КНР — 10–15%, а в крупных странах Евросоюза доходит до 50%.

— Что может стать драйвером перемен на российском энергорынке: давление торговых партнеров или действия российских регуляторов?

— Наиболее вероятно, это будет сочетание факторов: безусловно, риск углеродного налога заставит нас двигаться быстрее. Отнестись к сложившемуся положению надо с умом, раз уж в нём оказались. Весь мир идёт к новой ситуации на энергорынках. Российской энергетике для качественного удовлетворения нужд потребителей нужно будет адаптироваться к глобальным трендам устойчивого развития.

Найти обходные пути не получится. Недавно вышел указ Президента РФ о снижении по сравнению с 2019 годом объёма парниковых газов на 30% к 2030 году. Но на самом деле снижение произошло уже почти на 50%, из-за экономического спада 90-х годов. Получается, мы даём себе возможность существенно нарастить объёмы выбросов к 2030 году. Такие маневры безусловно будут замечены торговыми партнерами, и последует давление в виде пошлин, исключения из глобальных производственных цепочек наших экспортеров. Так что лучше скорее использовать свои преимущества и действовать стратегически, на опережение.

Всестороннее давление зеленой повестки

— В ближайшее время в России ожидается принятие условий новой программы поддержки ВИЭ, которая основывается на локализации производства компонентов для ВИЭ в нашей стране. Верный ли это подход с точки зрения развития отрасли?

— Увы, эта логика отстаёт от глобальной повестки. Считается, что в России ВИЭ не нужно, и надо только поддержать промышленные компетенции — это мнение превалировало и когда принимали прежнюю программу, руководствуются этим же подходом и сейчас. Программу поддержки ВИЭ хотят продлить ещё на 10 лет, дополнить новыми требованиями к локализации и экспорту оборудования. Но накручивание условий для инвесторов приведёт лишь к тому, что цена для потребителей на «зелёную» энергию не будет снижаться в отсутствии глобальной конкуренции поставщиков оборудования, как в других странах.

По сути, за счет российских экспортеров промышленной продукции, хотят субсидировать экспорт оборудования ВИЭ. Вместо того, чтобы дать им зеленые киловатт-часы по конкурентной цене.

Нам необходимо срочно менять эту стратегию, особенно если учесть вышеупомянутые перемены в Евросоюзе и США. Не только государства, но и крупные компании, мощные концерны будут выдвигать новые требования в том, что касается «зелёной энергетики». Если мы не будем учитывать эти факторы, то российские предприятия останутся за бортом мировых технологических цепочек, так как не смогут поставлять продукцию зарубежным партнёрам — просто не будут соответствовать их новым экологическим требованиям.

Еще один фактор, который заставляет скорректировать стратегию — это влияние потребителей, которые всё чаще отдают предпочтение эко-продуктам и тем компаниям, которые заботятся об окружающей среде.

Наконец, на рынок влияют международные финансовые организации, которые уже заявляют, что не будут участвовать в финансировании проектов, которые не учитывают глобальную экологическую повестку.

— В чём недостатки ныне действующих норм климатического регулирования в плане влияния на энергетику и как их скорректировать?

— Ключевой недостаток — нет инструментов, которые стимулировали бы снижение выбросов. У нас нет углеродного налога даже для тех компаний, которые хотели бы платить такие налоги добровольно. В результате мы будем платить этот налог Евросоюзу через пошлины. Регуляторы должны понять, насколько эффективнее ввести такой налог в России, чем платить его Европе. Поэтому необходима разработка мер по стимулированию снижения выбросов. Да, это расходы, но мы с ними всё равно столкнёмся, когда Евросоюз и другие страны введут новые правила углеродного регулирования. Уверен, что лучше действовать на опережение и в интересах российской экономики.

Спрос на «зелёные киловатты» растёт

— А как можно стимулировать продажу «зелёных» киловаттов? Каковы перспективы компании «Фортум» в этом отношении на отечественном рынке?

— Это возможно сделать только рыночными силами — сама международная повестка, направленная на снижение углеродной специализации, заставит. Предприятия придут к необходимости покупать всё больше «зелёных» киловаттов.

Пока спрос стимулируют, в основном, международные компании — в химической, пищевой промышленности, других отраслях. Среди российских компаний можно упомянуть Сбер, который хочет повысить долю в зелёной энергетике и всерьез взялся за устойчивое развитие и оценку ESG рисков. Это важный сигнал.

Но такой спрос можно удовлетворить лишь в краткосрочной перспективе. Если он станет массовым, мощностей российской программы ВИЭ не хватит. Так что дело не в спросе (он сам появится в результате декарбонизации), а в том, как его удовлетворить? Нужны новые рыночные механизмы. Сейчас нельзя построить крупную ВЭС или СЭС вне программы ДПМ так, чтобы потом иметь возможность на равных выходить на рынок электроэнергии и мощности, получать платежи на уровне не хуже традиционной энергетики, заключать длинные двусторонние договоры на поставку энергии потребителям. В России пока нет такого инструмента — чтобы, например, IKEA пожелала бы заключить выгодный долгосрочный договор на поставку электроэнергии от ВЭС, которую только планируется построить. Компании придется платить дважды — и за энергию от ВЭС, и за присоединение к оптовому рынку.

Но времена требуют перемен. Зелёная энергетика — это уже не экзотика, она становится конкурентоспособной. То, что такая энергетика — дорогостоящая, это тоже миф: благодаря новым технологиям, стоимость снижается стремительно. Кроме того, если появится углеродный налог, стоимость «зелёных» киловаттов ещё снизится относительно «традиционных».

— Насколько потенциально велик дефицит зеленых мощностей в России и откуда и в какой срок могут появиться эти мощности?

— Объём дефицита в этой сфере оценить достаточно сложно, так как нет общепринятой методологии, только разные оценки. Есть мнение, что не хватает 40–50 ГВт помимо тех мощностей, что уже есть. Это чтобы удовлетворить спрос существующих промышленных экспортеров и не подставить их под трансграничный налог.

В приоритете развития — два направления: солнечная и ветровая энергетика. Есть, конечно, и другие виды возобновляемой энергетики — геотермальные, приливные станции на биомассе. В каждом случае есть региональная специфика. Так, геотермальные привязаны к районам с вулканической активностью, приливные — это Дальний Восток, северные моря. Такие станции пока менее эффективны экономически, поэтому сейчас весь мир делает ставку на ветер и солнце. Но никто не знает, как будут меняться технологии в дальнейшем, возможно, через несколько лет и другие виды возобновляемой энергетики станут такими же прибыльными, как те, что используют солнце и ветер. Перспективна водородная энергетика на базе конвертации зеленой энергии в водород.

— Достаточно ли в России уделяют внимание развитию водородной энергетики? Что можно сделать, чтобы вырос удельный вес именно «зелёного» водорода?

— Сейчас в общем объёме выбросов в России более 40% приходится на энергетику, на  втором-третьем месте — промышленные предприятия и транспорт. Так что возобновляемые источники могут поменять ситуацию в энергетике, а «зелёный» водород — в промышленности и на транспорте. На самом деле, глобально это направление только начало развиваться, крупных проектов пока нет, но вполне заметные пилотные есть — например, разработки компании Uniper в Германии.

В принятой дорожной карте развития водородной энергетики Правительство РФ пока не уделяет должного внимания «зелёному» водороду, так как приоритет отдан «жёлтому» водороду (АЭС) и «голубому» (газ). Считаю, что Министерству энергетики РФ и Правительству было бы правильно обратить внимание именно на «зелёный» водород, то есть тот, который получается при использовании энергии ВИЭ. Это необходимо, опять же, чтобы не потерять крупнейших партнёров в Евросоюзе, иначе спрос на «зелёный» водород удовлетворит кто-нибудь другой. Как, например, случилось с сжиженным природным газом от разных глобальных поставщиков, который составил конкуренцию российскому трубопроводному и СПГ Новатэка. Ситуация может повториться.

Фото: pixabay.com; предоставлено компанией «Фортум»